Николай Иванов: «Не войне поклоняюсь, а тем, кто не прятался от нее»
Вторая премия Конкурса ФСБ России за лучшие произведения литературы и искусства 2014 года в номинации «художественная литература и журналистика» была присуждена автору книги «Новеллы цвета хаки», секретарю правления союза писателей России полковнику Николаю Иванову.
Беседовала: Екатерина КИСЛЯРОВА
– Николай Федорович, поздравляю с новой наградой!
– Да, с премией получилось интересно. Сборник «Новеллы цвета хаки» впервые был опубликован Федерацией сильнейших атлетов России. Эта федерация проводит различные состязания по силовым и экстремальным видам спорта, ее почетным председателем является Валентин Иванович Дикуль. И книгу мою они издали, чтобы вместе с почетными грамотами и призами вручать победителям своих турниров. Я гордился этим, поскольку видел здесь знак народного признания. А затем Брянская областная писательская организация отправила «Новеллы цвета хаки» на конкурс ФСБ России. Я не говорил об этом никому, даже здесь, в Союзе писателей. И уже когда мы получили от конкурсной комиссии ФСБ список книг, прошедших предварительный отбор (Союз писателей, Союз кинематографистов и Союз художников дают представленным на конкурс произведениям свою экспертную оценку), и я увидел «Новеллы» в шорт-листе, тогда только я сказал: «Все, ребята, в этом году я в рецензировании не участвую» (улыбается). Конечно, мне было очень приятно, что моя книга получила вторую премию.
– По какому принципу вы отбирали новеллы для сборника?
– Практически все «Новеллы цвета хаки» – о бойцах спецподразделений. И, что очень важно, о взаимодействии сотрудников разных силовых структур: Федеральной службы безопасности России, армии, МВД, погранвойск, МЧС… Знаете, в древнегреческой фаланге самым почетным и одновременно самым опасным местом был правый фланг первой шеренги, там собирались лучшие бойцы. И ребята из спецподразделений – они как раз оттуда, с правого фланга первой шеренги. Это те, которым говорят «надо», и они идут. Те, кто жертвует жизнью ради спасения других. Поэтому мне приятно писать об этих ребятах. Римляне говорили: «Слова улетают, написанное остается». И когда мы что-то излишне засекречиваем, о чем-то стесняемся рассказывать, полагая, что это никому не интересно, потом вдруг оказывается, что о том же самом рассказывают другие, но со своей позиции. А наша позиция остается неизвестной. Задача писателя – разбудить историю, заставить ее заговорить чистым и благородным языком.
– Действие новелл разворачивается в разное время: здесь и Беслан, и чеченские войны, и грузино-осетинский конфликт августа 2008 года. А когда они были написаны?
– В разное время. Первая моя новелла в этой серии – «Золотистый-золотой». В 2007 году ко мне обратилась солистка ансамбля ФСБ Любовь Бирюкова и попросила написать для нее небольшой отрывок. Любовь тогда много ездила по горячим точкам, выступала перед нашими бойцами на Северном Кавказе. Ей нужен был материал для чтения со сцены. Я понимал: чтобы читать со сцены – надо сразу брать аудиторию, времени на раскачку нет. Никакие вступления здесь невозможны, с первой фразы слушатель погружается в действие: «…И сказал ей бородатый главарь». Эту новеллу я написал очень быстро. Работал над текстом около недели, что-то оттачивая, что-то усиливая. Передал Любови, она поблагодарила и… так ни разу не смогла его прочесть – слезы мешали.
– В Женьке из «Золотистого-золотого» угадывается Евгений Родионов, солдат, убитый в чеченском плену за отказ принять ислам. При написании новеллы Вам достаточно было общеизвестных фактов или Вы пользовались какими-то дополнительными источниками?
– Нет, я вывел для себя такое правило: работая над новеллой, категорически нельзя поднимать документальный материал. В противном случае получится повесть или документальный очерк. Понимаете, новелла – это произведение одного вдоха. Человек сел, вдохнул, начал читать – и только дочитав, выдохнул. Если нужно сделать два вдоха, если можно сделать паузу, отложить книгу и дочитать потом – это уже не новелла. Поэтому для «Золотистого-золотого» я брал именно то, что запомнилось, то, что витало в воздухе, – нужно было только оформить. И если мне скажут, что на самом деле было не так, или что с матерью Евгения Родионова такого не было, я отвечу: «А это не мать Евгения Родионова». Это на самом деле собирательный образ. Когда я был в Чечне, то работал рядом с Комитетом солдатских матерей. И видел женщин, которые искали сыновей, пропавших без вести. Об этом мало кто знает, но две матери вот так ушли на поиски в банды и не вернулись. И до сих пор никто не знает, что с ними случилось. Поэтому и не звучит в новелле фамилия героя. Кстати, у Евгения Родионова никогда не было и прозвища Золотистый-золотой. На самом деле это было прозвище одного парня из нашей деревни, и я посчитал, что оно хорошо здесь ляжет. А чтобы оправдать его, Женьку сделал рыжим – и эта рыжая головушка, золотистая-золотая, все сыграла. Сразу после первой публикации «Золотистого-золотого» мне начали звонить и писать из самых разных изданий с просьбой ее напечатать. Одно время я даже пытался собрать коллекцию публикаций одного произведения (улыбается), потом бросил. Знаю только, что эта новелла была опубликована более 50 раз.
– До Вас доходили какие-то отклики на эту новеллу от матерей, потерявших детей в чеченских войнах?
– Доходили. Я слышал даже, что матери хотели выпустить «Золотистого-золотого» отдельной брошюрой, в формате молитвенника, чтобы она лежала в храмах вместе с иконкой Жени Родионова. У них были две попытки, к сожалению, безуспешные. Наверное, кому-то надо было заниматься этим проектом, проталкивать, так сказать. Но мне показалось неудобным «лоббировать» свое произведение. Во всяком случае, я понимаю, что не зря сделал обобщенный образ, который каждая из матерей может принять на себя. Можно сказать, что в каком-то смысле эта новелла стала народной. Сразу после «Золотистого-золотого» я написал четыре или пять новелл. Оказалось, что работать в этом жанре непросто. Казалось бы, что тут сложного – взял и написал 5–7–10 страниц. Но здесь нужно из типичного, бытового случая сделать что-то общее, которое затронет всех. Здесь должно быть Событие, здесь должен быть герой, здесь должна быть страна, должны быть и время, и атмосфера, и волнение, и боль. И, конечно же, неожиданная концовка. Это я считаю высшим мастерством, когда читателя ведешь-ведешь – а в итоге приводишь туда, где он никак не ожидал оказаться. Малые формы вообще сложно писать: это не роман, где можно спрятаться за страницами, вернуться к недодуманной мысли, к недосказанной теме. В малой форме важно каждое слово. А в новелле все настолько сконцентрировано, что не только каждое слово – каждая буква играет свою роль. Вначале я ищу тональность произведения: будет ли это телеграфный стиль или, напротив, мелодия раздольной песни. К слову, для меня оказались совершенно неожиданными рецензии на некоторые мои произведения с точки зрения их звукового восприятия: «Не из ржавых ржевских болот или бескрайних брянских буреломов предавались земле останки ратников-бойцов-воинов образца 1941–45 гг. С круч кавказских вывезены воины-солдатики-мальчишки, но уже рождения конца ХХ века» (новелла «Помяни, Господи…»). Я удивился, что кто-то до сих пор еще занимается фонетической раскладкой произведений. У меня такое звучание получилось чисто интуитивно, но оказалось, что это тоже влияет на читательское восприятие. В литературе надо постоянно учиться. Писатель – это тот же мастеровой. Вот, скажем, печник кирпичик за кирпичиком складывает печь – то ли круговую, то ли с углом, то ли повыше, то ли пошире. Так и писатель работает. Он помнит, как укладывал тот или иной кирпич, какой раствор замешивал, какие ходы и поддувы наставлял, чтобы была тяга, чтобы его произведение дышало и работало. Но писательская работа никому не должна быть видна. Если читателю видны усилия автора – ах, вот он еле-еле вскарабкался на какой-то абзац – произведение сильно теряет в восприятии. И напротив, когда есть легкость, когда читатель сам не понимает, почему он начал переживать за этого героя и как вдруг оказался уже на этой странице, – вот это хорошо. Потому что писатель должен уважать читателя и готовить ему какие-то вкусности по пути. То есть, человек идет-идет – а тут я ему водички даю. Он попил водички, стало легче, идет дальше – а тут я ему конфетку-леденец. И так завлекаю его все дальше и дальше. Но опять же, читатель этого не должен видеть. Это моя работа, нормальная работа писателя: здесь надо диалог поставить, а здесь слишком большой абзац, он тяжеловат для чтения, а здесь нужно дать чтото смешное – и когда все это сделано, получается прочный и красивый теремок. А если просто набросать какой-то сюжет – ну, будет дом скособоченный или стандартная хрущевка, которых тысячи и тысячи вокруг стоят. А каждое произведение должно иметь свой индивидуальный стиль – только тогда оно заиграет и выделится из общего ряда. Вот у нас здесь (недалеко от здания Союза писателей России. –Прим. ред.) стоит храм Николая Чудотворца в Хамовниках – это картинка, сказка! И мы всегда указываем его как ориентир: «Пройдешь храм, около храма повернешь налево». Я буду счастлив, если сборник новелл станет таким же ориентиром для моих читателей, и люди будут говорить: «А, Иванов? Найди у него «Новеллы цвета хаки», почитай. После этого он написал такой-то роман и что-то еще…».
– Вы сказали, что сразу после «Золотистого-золотого» написали 4–5 новелл. А остальные?
– Остальные писались в разное время. Например, «Тот, кто стреляет первым» я написал после событий августа 2008-го. Мы тогда поехали с Сашей Сладковым (Александр Сладков – военный журналист, специальный корреспондент студии общественно-политических программ телеканала Россия-1. – Прим.ред.) в Цхинвал, и он меня водил как раз по тем местам, где шли бои. В основе сюжета лежит практически реальный случай. В грузинском спецназе действительно были женщины.
– Не могу не задать вопрос, который, думаю, волнует всех читателей новеллы: герои остались живы? Финал ведь у Вас открытый…
– А я сам не знаю. На самом деле не знаю, это я без кокетства говорю. Хочется, чтобы оба – и наш комбат, и девушка-грузинка – остались живы. И чтобы больше такого не было между нашими народами. Хорошо, если такое же чувство остается у читателей.
– И снова возникает вопрос соотношения правды и вымысла...
– Ну, конечно, «Тот, кто стреляет первым» – это литература, но толчок к написанию новеллы дали реальные события. На самом деле, жизнь богаче любой фантазии. В писательском деле мне очень помогает опыт работы военным журналистом, когда твоя задача – взять конкретный факт и интересно рассказать о нем. Но чтобы перейти из журналистики в литературу, этот факт нужно обобщить до масштаба страны, сделать узнаваемым для любого. Иными словами, журналистика рассказывает, что произошло, а писатель показывает, как это происходило. Собственно, как только образ героя складывается из 2–3 реальных человек, он уже становится обобщенным персонажем, которому я волен придать любые качества. В журналистике, в документальном очерке нужно точно следовать фактам. В литературе важнее создать образ. Можно, к примеру, показать величие героев через описание их теней: «А оттого, что /солнце/ было уже низко, удлинило тени, и казались теперь пограничники на крутом серпантине великанами, достающими головами до вернувшегося в пропасть, но так и не поднявшегося до солдат, орла» («Тузы бубновые»). И орлов я специально туда ввел: «Крутой, извилистый, для ишаков в свое время пробитый, затем пленными русскими солдатами чуть расширенный для проезда машин – раньше на плато располагалась у боевиков школа смертников, а те забирались высоко, прятались надежно. Сюда даже орлы не долетают, слабаками оказались они в сравнении сначала с боевиками, а потом и с пограничниками, этих смертников разыскавших и с вершины вышвырнувших. А орлы по-прежнему невесомо парят крестами далеко внизу» («Тузы бубновые»). Я был на этой погранзаставе, где на самом деле раньше был лагерь смертников. Эта высота в действительности не столь уж велика, во всяком случае, орлы летали выше нас (улыбается). Но мне нужно было показать величие образа русского солдата. Как сказано в эпиграфе к сборнику: «Не выстрелы пою, а тех, кто шел под ними. Не войне поклоняюсь, а тем, кто не прятался от нее».
– Вы сказали, что первая из «Новелл цвета хаки» была написана в 2007 году. А какая новелла из этого сборника была написана последней по времени?
– Последняя по времени новелла вошла уже во второе издание сборника. Осенью прошлого года я получил от издательства «Граница», к которому всегда относился с уважением, предложение переиздать «Новеллы цвета хаки»… и выдвинуть сборник на премию ФСБ России. Я промолчал. Встретились с издателем и редакторами уже на церемонии вручения – они смеются: «Слушай, так ты получил! Ты нам перебил нашу задумку! Значит, мы в одном направлении работаем». В этом году «Новеллы цвета хаки» выходят в издательстве «Граница». В новое издание вошла новелла, которая была написана позже других, – это «Засечная черта», к моему горькому сожалению, посвященная событиям на Украине. Говорю «к горькому сожалению», потому что нас слишком многое связывает с Украиной. Я сам родом с Брянщины, мое село крайнее к границе, пройти 400 метров – и уже начинается украинский лес. Жители приграничных Сумской и Брянской областей все эти годы могли беспрепятственно проходить через КПП. Я, хоть и родился в этих местах, с нынешней своей московской пропиской такого права не имел, но нередко подъезжал к границе, смотрел… И видел, как с украинской стороны сначала появлялись зигзаги, затем – бетонные блоки, потом – какие-то пулеметные гнезда… А сейчас читаю, что соседи собираются то ли возводить «Стену», то ли копать 50-километровый противотранспортный ров. На границе появилась колючая проволока... Что ж, наверное, через это надо пройти. Но меня этот излом в российско-украинских отношениях будоражит и как писателя, и как человека военного. «Засечная черта» – это именно о том, как удержаться, как не перейти пограничную черту в себе самом, в своей душе каждому из нас. По обе стороны границы.
– Будете ли Вы в дальнейшем обращаться к жанру новеллы?
– Наверное, буду. Мне это понравилось. Это соответствует современному телеграфному стилю жизни. Гаджеты приучили людей к быстрому чтению и коротким текстам. Сбрасывать это со счетов и говорить: «Нет, я как писал всегда вступление о природе на 17 страниц, так и дальше буду!», конечно, можно, только кто тебя до 18-й долистает? Читателя надо уважать, надо завлекать его, надо заставить его сердце биться чаще. Лучшие книги – это, наверное, те, читая которые, люди в транспорте проезжают свои остановки. И неважно, читают они электронную книгу или бумажную. Читают – это главное.
– Над чем работаете сейчас?
– Вы знаете, меня совершенно потрясла одна история. Я был однажды в Старом Осколе и увидел памятник: стоят три женщины с лопатами и кирками, укладывают рельсы… Оказалось, что это памятник женщинам – строителям железной дороги «Старый Оскол – Ржава». В рекордно короткие сроки, всего за 32 дня, с 15 июня по 15 июля 1943 года женщины, девушки и девочки-подростки (большинству из них было по 15– 18 лет) построили узкоколейку, чтобы сократить срок подвоза боеприпасов на Огненную дугу. Они в подолах носили землю, стаптывали туфли, работали в тяжелейших условиях. Уложили 95 км железнодорожного полотна, построили пять мостов. Благодаря их подвигу бое припасы стали прибывать на фронт на полтора дня быстрее – сами понимаете, как это важно во время войны. Меня поразила эта история. К тому же оказалось, что на эту тему нет ни одного литературного произведения. Есть воспоминания, есть документальные свидетельства, а в художественной литературе – ничего. Конечно же, я занялся этим сюжетом, стал собирать материал. И при этом прекрасно понимал, что не могло строительство стратегически важной железной дороги оставаться незамеченным для разведки противника. А значит, наверняка были попытки ее взорвать. Начал копать глубже, приобщил к поискам друзей-белгородцев, и выяснилось: да, на Украине, между Киевом и Днепропетровском, была создана целая разведшкола по подготовке диверсантов. Чтобы уничтожить эту железную дорогу, засылались группы, делались закладки на подрыв. И тогда для меня на первый план наряду с героизмом женщин, строивших дорогу, вышла деятельность органов госбезопасности, людей, которые противостояли диверсантам, вычисляя их среди 25 тысяч призванных на строительство. Это было уникальное событие в нашей истории, как с точки зрения трудового героизма, так и в плане ювелирной работы контрразведки по обеспечению безопасности. Этот роман – я назвал его «Спас-на-Любви» – стал первой моей книгой о Великой Оте чественной войне. В апреле он выходит в издательстве «Вече».
– «Спас-на-Любви» – неожиданное название
– Там у меня один из героев говорит фразу: «На нашу дорогу, как на церковь, молятся на фронте». Дорогу надо было построить к Яблочному Спасу (построили в итоге раньше). «Спас-на-Крови»? Нет. Нельзя за 32 дня построить на крови такую дорогу. Можно только на любви – к своей стране, к своим сыновьям и мужьям, которые на фронте воюют. Поэтому – «Спас-на-Любви». Так и рождаются названия. Ну, а сейчас идет работа над романом, который я пишу уже довольно долго. Его рабочее название – «Без права на славу». Это девиз нелегальной разведки: «Без права на славу, во славу державы». То есть, делай свое дело ради Родины и славы не жди. Пусть Родина тебя сама помнит. В этом романе действуют ребята из Главного разведуправления, которые выходят на острие событий.
– Когда происходит действие романа?
– В период с 1991 до 2000 года – последние десять лет ХХ века. В центре повествования – судьба брянского лесника, который охраняет чернобыльскую зону, следит, чтобы не разрасталось пятно радиации, и его сына, на долю которого выпадают и переворот 1991 года, и расстрел Белого дома в 1993-м, и чеченская война… Он служил в разведке, должен rЛј›pґЗбыл стать Героем Советского Союза, но не успел: когда вернулся на Родину, Союз распался. Но такие люди не пропадают, именно они вытаскивают страну из пропасти. И человек, не ставший Героем Советского Союза, становится в моем романе одним из первых Героев России. Кроме того, в конце марта – начале апреля в одном из московских издательств выходит сборник «Я сражался за Новороссию». Туда вошли рассказы и очерки авторов (большинство из них – ополченцы) не только с Донбасса, но и со всей России. В этом сборнике будут напечатаны и два моих текста: новелла «Засечная черта», о которой я уже говорил, и очерк «Группа изъятия» – о моей поездке в Луганск с гуманитарным конвоем МЧС России. Добывая материал для своих книг, я непременно должен увидеть все своими глазами, поэтому перед Новым годом я напросился поехать с колонной белых КАМАЗов. Так получилось, что я стал первым писателем, кому это удалось. Наша колонна с новогодними подарками для детишек, живыми елками из ногинских лесов, продовольствием, строительными материалами прошла от Нахабино до Луганска. По ходу ее движения я и написал «Группу изъятия». Вообще, группа изъятия состоит из бойцов внутренних войск, задача которых – выхватывать, изымать из толпы наиболее активных участников массовых беспорядков. Может, неожиданная параллель, но российские гуманитарные конвои тоже представляются мне своеобразной группой изъятия. Они одним своим появлением словно «изымают» с охваченных огнем территорий тревогу, страх, голод, неуверенность людей в завтрашнем дне. Люди говорили нам: «Вы даже ничего не везите, вы просто приезжайте. Просто приезжайте, чтоб мы знали, что мы не одни, что мы не брошены, что Россия нас не оставила».
– Четыре года назад Вы рассказали в интервью нашему журналу о рождении проекта «Знамя Победы». Он продолжается?
– Да, продолжается. Я напомню, с 22 июня 2011 года, в день 70-летия со дня начала Великой Отечественной войны, на пленуме в городе-герое Смоленске Союзу писателей России была передана писателями-фронтовиками Юрием Бондаревым и Михаилом Годенко на вечное хранение копия Знамени Победы. Мы решили, что Знамя Победы должно побывать во всех городах-героях и городах воинской славы России, в самых крайних точках нашей страны, в наших святых литературных местах, связанных с писателями-фронтовиками Шолоховым, Твардовским, Алексеевым, Карповым, Стаднюком, Мустаем Каримом, Мусой Джалилем и другими. В начале марта прошлого года, накануне крымского референдума, я взял эту копию Знамени и полетел с ней в Крым. Для поднятия стяга, на Сапун-горе собрались все писатели полуострова. И сказали: «Победа будет за Крымом». Так оно и случилось. Тогда ведь еще не было ясно, состоится ли присоединение к России. Поэтому водружение копии Знамени Победы на Сапун-горе придало уверенности творческой интеллигенции Крыма и Севастополя, воодушевило людей. Затем, 22 июня 2014 года, мы с крымским поэтом Сергеем Овчаренко эту копию Знамени Победы привезли в Калининград. Совместно с калининградскими писателями мы провели Теркинские чтения: ведь именно в тех краях, точнее говоря, в городе Тапиау (ныне – город Гвардейск), Твардовский закончил поэму «Василий Теркин». Шесть лет назад Теркинские чтения начинались как мероприятие городское, затем они перешли на областной уровень, а теперь мы вышли с инициативой сделать Чтения всероссийскими. Во время прошлогодних Чтений и родилась идея поставить на мысе Западный рядом с маяком памятник Василию Теркину. Причем не с традиционной гармошкой, а с винтовкой. Чтобы смотрел на Запад, как бы предупреждая: «Я здесь. Я на страже. Не балуйте больше, ребята!». Я написал об этой инициативе писателей России министру культуры Калининградской области. Надеюсь, наше предложение найдет понимание у областного руководства. Думаю, и Калининградский торговый морской порт, и размещенные в области воинские части смогут поучаствовать в создании памятника. Копию Знамени Победы мы подняли на маяке мыса в Балтийске, самой западной точки России. Там же набрали солдатскую фляжку балтийской воды и передали Сергею Овчаренко, чтобы он вместе с писателями Крыма и Севастополя смешал ее с водами Черного моря – как символ солдатского и творческого побратимства двух морей. 2015 год – это год 70-летия Победы. Поэтому наша первая поездка была связана с событиями Великой Отечественной: в январе мы отправились в город Краснодон, где вместе с краснодонскими писателями провели Фадеевские чтения и развернули копию Знамени на месте гибели молодогвардейцев. Тем самым мы показали, что помним об их подвиге.Сейчас мы обратились с письмом в Центр общественных связей ФСБ России, чтобы организовать поездку группы писателей совместно с советом ветеранов Погранслужбы на заставу Нагурская, чтобы там, в самой северной точке нашей страны, поднять флаг Победы. Предварительно мы собираемся выяснить, из каких регионов там сейчас служат ребята, чтобы пригласить в эту поездку их земляков-писателей. И попросим, чтобы каждый из них подарил музею заставы Нагурской символ своего родного края. К примеру, писатель с Урала пусть привезет малахитовую шкатулку, а писатель из Брянска… брянского медведя (улыбается). Чтобы люди знали, что, защищая всю огромную Россию, они защищают и свою малую Родину.