Тайная война и ядерный проект

Текст: Яков СЕРОВ

Руководитель «ядерного проекта» академик Игорь Курчатов справедливо отметил: «Разведка оказала неоценимую помощь в создании советского атомного оружия»

«Мы выиграли войну, но не мир!»

Создание атомной бомбы стало для многих великих физиков той эпохи причиной глубокого осмысления ответственности современной науки за судьбу мира на земле. Альберт Эйнштейн произнес тогда свои знаменитые слова: «Мы выиграли войну, но не мир». Величайший научный гений в истории человечества накануне краха Третьего рейха написал письмо на имя президента США Франклина Рузвельта, в котором призывал остановить работы по атомному проекту. Эйнштейн указывал на то, что мировая ситуация изменилась и в нынешних условиях ядерное оружие вместо средства для сокрушения фашизма явится основой для развертывания невиданной ранее гонки вооружения между победившими сверхдержавами. Легендарный физик, вспоминая свое прежнее обращение к главе США в 1939 году, говорил: «Я сделал одну огромную ошибку в своей жизни, когда подписал письмо президенту Рузвельту с рекомендацией создания атомных бомб». Правда, Эйнштейн делал оговорку, что тогда существовала объясняющая его решение опасность того, что подконтрольные нацистскому фюреру ученые первыми добьются успеха в получении новейшего оружия.
Сомнения автора теории относительности по поводу прочности послевоенного мира разделяли многие его выдающиеся коллеги. Сам руководитель «Манхэттенского проекта» по созданию атомной бомбы Роберт Оппенгеймер считал крайне опасным и способным привести к непоправимым последствиям факт одностороннего обладания ядерным оружием одной из сверхдержав. «Отец атомной бомбы» как-то сказал: «Мы сделали работу за дьявола».

В США неоднократно высказывались сомнения в лояльности Оппенгеймера в связи с его социалистическими взглядами. В отношении великого физика звучали и обвинения в контактах с советской разведкой. Они стали причиной его опалы в послевоенный период. В различной мемуарной литературе не раз затрагивалась эта сторона жизни знаменитого ученого.

Серго Берия в своей вызвавшей полемические отзывы книге «Мой отец – Лаврентий Берия» рассказывает, что в конце 1939 года у них в доме две недели жил говорящий по-английски гость по имени Роберт. Автор вспоминает: «Роберт оказался довольно высоким, худощавым человеком лет тридцати, с характерным лицом. С достаточной степенью вероятности можно было судить лишь о его еврейском происхождении. А кто он и откуда можно было только гадать». Серго Берия описывает, как в середине войны стал свидетелем отцовского разговора, во время которого упоминался возглавлявший в Америке работы по созданию бомбы колоссальной разрушительной силы некий Роберт Оппенгеймер. Он задал вопрос об англоязычном госте Роберте, бывшем у них перед войной. По словам Серго Берии, отец подтвердил идентичность гостя с руководителем секретнейших научных разработок в США, сказав: «Он приезжал к нам, чтобы предложить реализовать этот проект, о котором ты слышишь. Сейчас работает в Америке». Берия, по рассказу его сына, признал в беседе с ним и нелегальный характер визита Оппенгеймера в СССР. «Я спросил у отца, помогает ли он нам сейчас, – пишет автор книги. – Отец ответил, что теперь такой возможности нет, но и без него есть немало людей, которые нам помогают».
Об Оппенгеймере в своих мемуарах не раз упоминал и выдающийся советский разведчик, начальник отдела «С» по сбору развединформации по атомной проблематике Павел Судоплатов. Он отвергал факт причастности ученого непосредственно к советской агентуре, но отмечал его симпатии к СССР и его роль в официальном противостоянии американскому ядерному шантажу в предшествующий испытанию советской атомной бомбы период.

В США чрезвычайно серьезно отнеслись к подозрениям относительно Оппенгеймера. Директор ФБР Джон Эдгар Гувер представил Белому дому доклад с обвинениями относительно ученого. Для того чтобы прояснить ситуацию, в 1954 году были организованы слушания в Комиссии по атомной энергии. Против Оппенгеймера выступил его соперник в научном мире выдающийся физик Эдвард Теллер, сказавший, что хотел бы видеть «жизненные интересы нашей страны» в руках человека, которому он мог бы более доверять. В итоге комитет безопасности Комиссии по атомной энергии, хотя и не признал вину ученого в выдаче секретов, проголосовал против восстановления сертификата Оппенгеймера о проверке на благонадежность. В заявлении комитета говорилось, что поступки ученого «заставляют сомневаться в том, что в будущем он будет действовать так, как этого требуют интересы безопасности страны». Оппенгеймеру ограничили доступ к секретной информации. Лишь за четыре года до смерти от рака легких с «отца атомной бомбы» официально сняли все обвинения, а президент Джон Кеннеди объявил о награждении его премией Ферми.

Гуманистической позиции Оппенгеймера были близки взгляды другого научного гения ХХ века – Нильса Бора. В 1943 году Бору пришлось бежать из родной Дании, где его еврейское происхождение делало проживание опасным. Он стал консультантом «Манхэттенского проекта». В своем обращении к Рузвельту Бор настаивал на том, что нужно добиться, пока державы еще являются союзниками, согласованности действий с Советским Союзом в деле контроля над атомным оружием. Ученый предлагал совместную техническую инспекцию, создание общего атомного агентства и четкое разделение мирных и военных исследований, что в совокупности создало бы почву для послевоенной системы общей безопасности. Позиция Бора обсуждалась 18 сентября 1944 года на встрече Рузвельта и Черчилля. Западные лидеры сошлись в том, что Бор может быть опасен, так как способен передать военные секреты русским.

В воспоминаниях Судоплатова рассказывается, что Бор оказал помощь СССР во время своей встречи с физиком Яковом Терлецким в ноябре 1945 года. Поездка Терлецкого в Копенгаген была подготовлена советской разведкой. Вопросы для беседы с Бором заранее разработали при ведущем участии академика Курчатова. Терлецкий передал при встрече рекомендательное письмо от крупнейшего советского физика Петра Капицы, к которому Бор относился с большим уважением. Судоплатов пишет в своей книге: «Бор ответил на вопросы о методах получения в США урана, диффузионном и масс-спектрографическом, о комбинации этих методов, каким образом достигается большая производительность при масс-спектрографическом методе. Он сообщил, что в США все котлы работают с графитовыми модераторами, так как производство тяжелой воды требует колоссального количества электроэнергии. Терлецкий получил ответы на целый ряд принципиально важных вопросов, в том числе о плутонии-240…» Разведчик, оценивая консультацию нобелевского лауреата, признает, что она существенно помогла в перепроверке полученной ранее разведывательной информации. Любопытно, что не скрывавший своей общественной позиции Бор поставил в известность английскую спецслужбу о беседе с советским специалистом по атомной программе, но умолчал о характере заданных ему вопросов. Таким образом, западные разведки остались тогда в неведении относительно того, что принципиально важные вопросы создания ядерного оружия уже известны в СССР.

Судоплатов отметил общность взглядов на проблему сохранения мира у двух титанов науки – Оппенгеймера и Бора: «Они считали, что ядерную войну можно предотвратить путем создания баланса сил в мире на основе равного доступа сторон к секретам атомной энергии, что, по их мнению, могло коренным образом повлиять на мировую политику и изменить ход истории».

Выбор доктора Фукса

В группе участников создания ядерного оружия находились и люди, непосредственно работающие на советскую разведку. Самым известным среди них был немецкий физик Клаус Фукс. Этот выдающийся ученый и разведчик родился в 1911 году в семье доктора богословия. С его отцом встречались люди различных взглядов, и будущий научный исследователь с юных лет стал свидетелем споров о социалистической теории, трудах Маркса и Энгельса. Идеи переустройства общества на началах социальной справедливости оказались близки молодому Фуксу. В 1931 году он вступил в коммунистическую партию. Естественно, что после занятия Адольфом Гитлером поста канцлера Германии, человеку с его взглядами было крайне трудно оставаться в стране. Фукс переехал во Францию, а затем в Англию. Будучи эмигрантом в Туманном Альбионе, он защитил в 1936 году докторскую диссертацию и приобрел репутацию одного из перспективнейших молодых физиков. Подающий большие надежды ученый был приглашен знаменитым Максом Борном для совместной работы в лаборатории в Эдинбурге.
В 1940 году в условиях войны Фукс вызвал подозрение как возможный германский агент. Он был отправлен в Канаду, где некоторое время находился в лагере вблизи города Квебек. Коллеги-ученые сумели убедить власти в подлинности антифашистских взглядов Фукса и добиться его возвращения в Англию. В конце 1940 года британское правительство санкционировало выделение средств физику Рудольфу Пайерлсу для развертывания работ по созданию ядерного оружия. Нуждавшийся в содействии талантливых специалистов Пайерлс привлек к совместной работе Фукса, который сразу же начал разрабатывать теорию газовой диффузии. Пайерлс позднее вспоминал: «Фукс поселился у нас в доме. Это был человек, с которым приятно иметь дело. Он был вежлив и выдержан. И довольно молчалив, если вы не задавали ему вопросов, но, будучи спрошенным, он давал полный и четкий ответ; за это качество жена прозвала его «торговым автоматом». Разумеется, авторитет Фукса был основан не только на его привлекательных человеческих качествах, но и на высочайшем профессиональном уровне. Ученый-эмигрант стал пользоваться доверием у руководства страны. Ему стали передавать для анализа секретные материалы о работах по атомной бомбе в Германии, полученные от немецких агентов «Сикрет интеллидженс сервис».

В 1941 году Клаус Фукс определился с важнейшим выбором в своей жизни. Он принял решение начать сотрудничество с советской разведкой. Причиной этого были не только его коммунистические взгляды, но и убежденность в необходимости помощи государству, принявшему на себя основную тяжесть в борьбе с гитлеризмом. Фукс начал передавать известную ему секретную информацию через советскую разведчицу – немецкую коммунистку Урсулу Кучински, которая раз в три-четыре месяца встречалась с ним. Правда, большая часть полученных от Фукса сведений той поры уже была известна ученым в СССР по результатам собственных исследований.

Рузвельт колебался в вопросе о допущении английской миссии к совместной разработке ядерного проекта

В 1943 году Рузвельт даже стал склоняться к идее отказа от сотрудничества с англичанами, что в свою очередь вызвало ярость Черчилля. Британский премьер напомнил о прежних договоренностях. Наконец, 19 августа 1943 года на встрече в Квебеке два западных лидера подписали соглашение относительно работ по атомной энергии. Оно оговаривало использование будущего смертоносного оружия только с обоюдного согласия и недопущение к научным данным других стран. Это соглашение Англии противоречило другому подписанному ее представителями в 1942 году документу об обмене секретной военной и технической информацией с союзником – Советским Союзом. В конце 1943 года в США для общей работы была направлена научная миссия, куда по личной просьбе Оппенгеймера был включен и Клаус Фукс.

Переехав в Америку, Фукс первоначально жил в Нью-Йорке. Информацию он передавал через работавшего на советскую разведку гражданина США Гарри Голда (агент Раймонд), встречи с которым происходили в различных районах города. В дальнейшем Фукса направили работать в ныне знаменитый на весь мир провинциальный городок Лос-Аламос в штате Нью-Мексико, в котором в лаборатории под руководством Оппенгеймера трудилась над созданием атомной бомбы группа ученых из США и европейских стран. Среди них было двенадцать нобелевских лауреатов. После переезда Фукса связь Раймонда с ним оказалась на время потеряна, но ученый смог восстановить канал передачи чертежей и математических расчетов.

После окончания войны он вернулся в Англию, где стал главой отдела теоретической физики атомного центра в Харуэлле. Его куратором в те годы был сотрудник советской разведки Александр Феклисов. Встречи Фукса и Феклисова проходили в условиях строжайшей конспирации, поскольку английская контрразведка в обстановке начавшей быстро развиваться холодной войны постоянно усиливала меры предосторожности. Александр Семенович в своих воспоминаниях писал: «В такое сложное, опасное время только беспредельная преданность Фукса, его огромное мужество и крепкие нервы позволили продолжить тайные встречи с представителем советской разведки и передачу секретных материалов. В 1947–1949 годах я встречался с Клаусом раз в три-четыре месяца. Встречам предшествовала тщательная подготовка, а план каждой явки утверждался в центре». Ученый передал детальные данные о реакторах и химическом заводе по производству плутония в Уидскейле, сравнительный анализ работы урановых котлов с воздушным и водяным охлаждением, планы строительства завода по разделению изотопов, принципиальную схему водородной бомбы и теоретические данные по ее созданию, сведения о результатах испытаний американцами ураново-плутониевой бомбы в районе атолла Эниветок, справку о состоянии англо-американского сотрудничества в области производства атомного оружия. Информация от Фукса была очень ценной. Выдающийся отечественный физик академик Юлий Харитон в 1992 году публично подтвердил значимость помощи со стороны немецкого ученого-антифашиста. Сам же Клаус Фукс в беседах с Феклисовым во время их секретных встреч сказал: «Я уверен, что советские товарищи, конечно же, смогут сделать атомную бомбу без посторонней помощи. Но передавая материалы, я хочу, чтобы мои московские коллеги не пошли по неверному пути и не потеряли драгоценное время. Я хочу, чтобы советское правительство сэкономило материальные средства и сократило срок создания ядерного оружия».

После взрыва советской атомной бомбы западные спецслужбы, не ожидавшие столь быстрого конца ядерной монополии, принялись перепроверять людей, способных быть информаторами Советов. В 1950 году Фукс был арестован. Суд приговорил ученого и разведчика к 14 годам заключения. В 1959 году он был освобожден за примерное поведение. Ведущие университеты мира отправили ему приглашения о сотрудничестве, но Клаус Фукс остался верен идеалам социализма. Он переехал жить в Восточную Германию. В ГДР ученый получил должность заместителя директора Института ядерной физики. Фукс участвовал не только в научной жизни. Он был избран членом ЦК правящей Социалистической единой партии Германии. Его заслуги были отмечены Государственной премией и орденом Карла Маркса. Жизнь видного ученого и мужественного человека оборвалась в 1988 году.
  

Тайна супругов Розенберг

В мире издано множество книг, посвященных супружеской паре Юлиусу и Этель Розенберг. И спустя десятилетия не затихают споры о знаменитом судебном процессе, приведшем их обоих на электрический стул. Существуют многочисленные версии о подлинности предъявленных «советским ядерным шпионам» обвинений.

Юлиус Розенберг в молодости думал о том, чтобы стать раввином, но в конце концов выбрал профессию инженера. Подобно многим своим сверстникам, он рано увлекся социальными вопросами. Ставшая его женой Этель оказалась очень близкой к нему по взглядам человеком. Они оба приняли решение о вступлении в Коммунистическую партию США. В последние десятилетия различные авторы, связанные с системой советской разведки, не отрицают факта разведывательной работы Розенбергов в интересах Советского Союза.
Будучи арестованными и представшими перед начавшимся в 1951 году судом, супруги обвинялись в участии в руководстве шпионской сетью «ядерного шпионажа». Брат Этель, Дэвид Грингласс, работавший ранее механиком в лаборатории в Лос-Аламосе, дал показания о том, что передавал своему шурину секретные материалы, но сами Юлиус и Этель категорически отрицали какую-либо причастность к разведке. Они вообще предпочли говорить как можно меньше. Так, Юлиус отказался отвечать на вопрос о принадлежности к коммунистам, хотя и заявил, что симпатизирует советской политической системе, «много сделавшей, чтобы улучшить положение неимущих». Поразительно стойкое поведение Розенбергов и их очевидный отказ от любых попыток смягчить роковой приговор произвели в те дни впечатление на многих. Но суд, проходивший в период антисоветской и антикоммунистической истерии, известной в истории США под названием «маккартизм», не собирался проявлять гуманность в отношении непреклонных в своих убеждениях обвиняемых. Прокурор Ирвинг Сейпол пафосно утверждал: «Доказано, что эти заговорщики украли у США самые важные научные секреты, которые когда-либо знало человечество, и передали их Советскому Союзу. Описание устройства атомной бомбы Дэвидом Гринглассом было отпечатано Этель Розенберг с такой же легкостью, с какой она выполняла свою обычную работу: села за машинку и ударила по клавишам; удар за ударом – против своей страны – в интересах Страны Советов».

Юлиуса и Этель приговорили к казни. Но даже после извещения супругов о скорой смерти на них пытались оказать воздействие, обещая все еще возможное помилование. В последние минуты перед гибелью Розенбергам предоставили свидание в комнате, где был телефонный аппарат, напрямую связанный с министерством юстиции. Им дали понять, что если они позвонят и сознаются, то их жизнь продолжится. Но посмотревший на телефон Юлиус лишь сказал: «Человеческое достоинство не продается». Он был казнен первым. Когда его не стало, к Этель пришел тюремный раввин, сказавший ей: «Юлиус мертв. Вспомни, что ты оставляешь в этом мире сиротами двух своих детей. Назови одно имя, любое, хотя бы вымышленное, и это тебя спасет». Но Этель была непреклонна, ответив: «У меня нет никаких имен. Я не виновна в преступлении, в котором меня обвиняют. Я готова умереть».

Приговор и последовавшая за ним казнь вызвали большое внимание во всем мире. За сохранение жизни приговоренным хлопотали Папа Римский, Альберт Эйнштейн, Томас Манн, Шарль де Голль. Французский философ и литератор Жан Поль Сартр охарактеризовал казнь Розенбергов «узаконенным линчеванием, запятнавшим кровью всю нацию». В то же время директор ФБР Джон Эдгар Гувер определил обвинительный приговор как «величайшее достижение».

После смерти супругов в 1953 году на протяжении десятилетий велись споры относительно их деятельности. Известна оценка американского физика Филиппа Моррисона чертежей, сделанных Гринглассом и переданных им Розенбергу. Он считал, что они содержали немалые ошибки, которые оказались неудивительными для механика, не имеющего необходимой научной подготовки. Судоплатов в воспоминаниях указывает на то, что супруги Розенберг не были связаны с главными источниками информации по атомной бомбе, а информация, получаемая через Грингласса, носила лишь вспомогательный характер.

В исследовании Александра Колпакиди и Клима Дегтярева «Внешняя разведка СССР» утверждается, что деятельность супругов-разведчиков носила более широкий характер, чем это представлено во многих публикациях. Авторы заявляют, что если бы арестованные Розенберги заговорили, «то факт добычи секретных материалов по американскому атомному проекту (как раз о нем они знали не так много) остался бы просто незамеченным на фоне других громких разоблачений». По оценке исследователей, основная деятельность Юлиуса Розенберга была связана с добыванием секретных сведений, касающихся «второй по значимости отрасли в военно-промышленном комплексе – радиоэлектронике». Розенберг (оперативные псевдонимы Либерал и Антенна) возглавлял агентурную сеть «Волонтеры», большинство участников которой были инженерами американских компаний, работавшими в сфере военно-промышленного комплекса США. Авторы пишут: «Полный список переданной Юлиусом Розенбергом информации продолжает оставаться секретным. Известно лишь, что сам Либерал в декабре 1944 года добыл и вручил советскому разведчику Александру Семеновичу Феклисову (один из шести советских разведчиков, удостоенных звания Героя России за вклад в решение «атомной проблемы» в нашей стране) подробную документацию и образец готового радиовзрывателя. Это изделие высоко оценили наши специалисты. По их ходатайству было принято решение Совета Министров СССР о создании специального КБ для дальнейшей разработки устройства и о срочном налаживании его производства. Между тем после окончания Второй мировой войны американская печать писала о том, что созданные в период войны радиовзрыватели по своему значению уступают лишь атомной бомбе и на их создание было истрачено свыше одного млрд долларов!». Историки отмечают, что в самих США мало заинтересованы в освещении этой стороны работы Розенбергов, так как в таком случае пришлось бы признать, что американская разведка не только не смогла уберечь ядерные секреты, но и проиграла во второй по важности сфере – радиоэлектронике.

Давая характеристику Юлиусу Розенбергу, авторы «Внешней разведки СССР» пишут: «Мужественный был человек и убежденный коммунист. Он так и не признал себя виновным в участии в советском атомном шпионаже и тем самым не сохранил себе жизнь. А ведь мог. От него не требовалось кого-то предавать, кроме своих убеждений. Просто подтвердить уже известные следователям факты, выступить с покаянной речью на суде и отправиться отбывать наказание в одну из американских тюрем. Вопрос лишь в том, смог бы он жить после предательства самого себя? Скорее всего, нет».

Советской разведке принадлежит огромная роль в достижении стратегического равновесия между сверхдержавами в послевоенный период, давшего возможность не допустить вооруженное столкновение между ними. Военный паритет с его неминуемым фактором «ответного удара» каждой из сторон был и остается серьезнейшим противовесом угрозе «ядерного апокалипсиса». И в сегодняшние дни на политиках, военных, разведчиках и ученых лежит колоссальная ответственность за недопущение глобального мирового конфликта. Сохраняет свою актуальность предупреждение мудрого Эйнштейна: «Я не знаю, какое оружие будет использоваться в Третьей мировой войне, но Четвертая мировая война будет вестись палками и камнями».